23 февраля отмечается День защитника Отечества. К этому празднику мы решили приурочить материалы под общим заголовком «Так поступают настоящие мужчины», которые будут размещаться в течение всего месяца. Своими армейскими воспоминаниями и размышлениями о жизни и о людях поделятся подопечные Центра и мужья социальных работников.
Анатолий Павлович Неведров, подопечный Центра, пос. Комсомольский:
— Эта история произошла, когда мне лет 12 было. Я уже работал в колхозе. Мы, мальчишки, в войну трудились наравне со взрослыми. Рано утром я запрягал двух быков и – в поле. Если на бороновании выполнял две нормы, давали два кусочка хлеба по 200 граммов. Один я съедал, а второй домой нёс – там меня четыре сестрёнки ждали.
Вот как-то подъехал я к краю поля, а там наши мальчишки деревенские стоят – не ровесники мои, а сильно постарше. И один – возбуждённый какой-то, задирается то к одному, то к другому. Вдруг подходит ко мне и начинает кричать: «Что ты выхваляешься?! Две нормы делаешь! Герой какой! Хлеба ему много надо!» Кричал-кричал, разъярился совсем и давай меня кнутом бить. А кнут большой, хлестал больно. Да и много ли мне, пацану, надо было? Избил он меня так, что я идти не мог. Подъехал бригадир, повёз меня домой.
Утром к нам из НКВД пришли – кто-то сообщил уже. Вызвали всех ребят, кто там был тогда. Они рассказали, как всё было. Мать того мальчишки к моей пришла, плачет, просит, чтобы она уговорила меня простить его.
Вызвали и меня, стали допрашивать. Я говорю: «Да ладно, мы боролись просто». Офицер мне говорит: «Ты расскажи, как было на самом деле. Его посадим, тебя наградим, хлеб тебе дадим. Или ты не хочешь, чтобы его посадили?» Я говорю: «Не хочу, чтоб его посадили». С тем и отпустили нас всех. А тот мальчишка потом в гости стал ко мне ходить, мы с ним товарищами стали. Вскоре его в ФЗО направили учиться.
В 43-м году старшего брата на фронт забрали, мать заболела тяжело. Стал я кормильцем и для неё, и для сестрёнок своих маленьких. Ходил в поле за мёрзлой картошкой, затируху варил. С трудом, но выжили мы тогда.
Если тяжело физически, — это не так страшно. Страшно, когда совесть мучает. Поэтому я так рад, что не смалодушничал тогда, не рассказал офицеру, что избил меня тот мальчишка, не сломал ему судьбу.
Юри
й Васильевич Севрюков, подопечный Центра, с. Кабановка:
— И отец мой, и дед были церковными певчими. После революции начались гонения на верующих, большевики разрушали храмы. Погиб и наш деревенский храм.
В 49-м году мы переехали в Самару. Жили на самой окраине – на шестой просеке, а молиться ездили в храм Петра и Павла – это почти в центре города. Добираться трудно было: трамваи ходили редко, зимы были такие снежные, что на машине не проедешь, только на лошади. Так что, чаще всего в храм мы пешком ходили. Но это, конечно, не останавливало нас. Без Божьего храма нельзя жить. Мне в ту пору девять лет было, но я хорошо помню, как мы ходили в тот самарский храм, помню душевный трепет, который испытывал во время службы.
В Кабановку я приехал весной 2006-го года. Незадолго до этого в селе появился свой священник – иерей Сергий. Два года мы молились в старом храме, а потом начали строить новый. Заложили основательный фундамент, чтобы храм долгие-долгие годы простоял, перевезли сруб – его подарил один из жителей. Когда собрали сруб, мы вместе с певчим этого храма сделали отопление, оборудовали котельную. Потом я крест сварил. Втроём мы сварили купол, облицевали его. И по сей день стоит Божий храм в нашей Кабановке. Это так важно! Нельзя селу без Божьего храма.
