«У нас — это для меня и там, в Самарканде, и здесь, в Отрадном. У меня два дома, две родных страны», — признаётся Виктория Игоревна Васильева, заместитель директора Центра, вспоминая накануне своей юбилейной даты, как были прожиты эти 55 лет.
«Не было ни злости, ни зависти»
В этом древнем, необыкновенно красивом городе, что находится на границе с Таджикистаном, она родилась, здесь прошли школьные и студенческие годы, здесь вышла замуж, родила дочь.«Это было замечательное время, наполненное радостью и добротой, изобилием и теплом. Самарканд — очень густонаселённый многонациональный город, в нём — больше миллиона жителей, — говорит Виктория Игоревна. — В те годы там было очень много азербайджанцев, крымских татар, иранцев, корейцев, армян. Коренными жителями были таджики, их даже было больше, чем узбеков. И так дружно все жили! Общались легко и с удовольствием, ходили в гости друг к другу. Не было ни злости, ни зависти. Кто-то побогаче жил, кто-то победнее, но никто не кичился своим достатком. Все были одинаковы. Я с благодарностью вспоминаю это время. Очень рада, что родилась в этом городе. Существовавший в нём уклад жизни: несуетный, уважительный, доброжелательный — во многом сформировал меня. Там жили очень трудолюбивые и надёжные люди. Такое отношение к своему делу стало и моим правилом жизни.
Училась я в русской школе. Узбекских на весь Самарканд было всего четыре. Сами узбеки тоже в основном отдавали своих детей в русские школы. Узбекский язык там был одним из предметов, в расписании — два-три раза в неделю. Он ведь не был у нас обиходным, в городе все разговаривали на русском. В нашей школе были замечательные учителя. Я помню каждого по имени-отчеству, вспоминаю их с огромной любовью и нежностью.
Медицина и филология
После школы я за компанию с подружкой стала готовиться в мединститут. Я поступила, а она нет. 1 сентября мы, первокурсники, дали клятву Гиппократа, читать которую почему-то попросили меня, а через два дня пришли в институт со своими раскладушками, чтобы ехать на виноград и на хлопок — сельхозработы в Самарканде были обязательны. Когда училась в школе, все ученики с восьмого по десятый класс уезжали на хлопок в конце сентября и возвращались в конце ноября. Это была такая романтика: первые влюблённости, танцы каждый вечер. А студенты приезжали с сельхозработ только 25 декабря. Но я до этого дня не доработала, успела только виноград пособирать, наесться от души самого вкусного его сорта Шампань. У меня заболела мама. За мной приехал мой будущий муж (к тому времени мы встречались с ним уже три года), чтобы я поухаживала за ней несколько дней, и врачи дали бы мне соответствующую справку об этом. Но он увидел, в каких условиях мы живём, и больше не отпустил меня. За то, что я уехала самовольно, меня отчислили. Когда забирала документы, чтобы поступать в Самаркандский госуниверситет, выяснилось, приказа о моём отчислении и не было. Если б я хотела стать врачом, легко могла восстановиться. Но я выбрала филологию.
«По-другому не могу»
Окончив университет, устроилась в отдел труда и зарплаты вагонного депо. Для этого освоила бухучёт в железнодорожном техникуме, закончила курсы программистов. В отделе кадров этого техникума я потом и работала несколько лет.
К тому времени у меня уже была семья, дочка подрастала. Мы жили в своём доме со всеми удобствами, что было великим благом в Узбекистане.Советские годы называют временем тотального дефицита, а в самаркандских магазинах и французская косметика была, и обувь чехословацкая и югославская. Часто приезжали иностранцы и торговали чем-нибудь интересным и красивым. Холодильники у нас никогда не пустовали — консервы и мясные деликатесы мы покупали в вагонах-ресторанах прибалтийских поездов. А прилавки нашего рынка ломились от овощей и фруктов на любой вкус. В Самарканде так заведено, что у каждой хозяйки всегда припасено угощенье на случай гостей. Пришедшего в дом никогда не отпустят, пока не напоят и не накормят. Это вековой незыблемый закон. Ему следую и я всю жизнь. По-другому не могу. Гостеприимство в крови у всех, кто вырос в Узбекистане.
Настали другие времена
Привыкшие к этому доброжелательному радушию, мы, русские, и представить не могли, что когда-нибудь услышим угрозы в свой адрес и злобное «Езжайте в свою Россию!» Но, к сожалению, настали и такие времена. Ни мне, ни кому-то из моей семьи такого не говорили, не угрожали, но жить и работать здесь становилось невозможно: все документы теперь нужно было писать на узбекском, всё чаще приходилось сталкиваться с плохо скрываемой ненавистью. Её было, конечно, меньше, чем в той же Ферганской долине, где узбеки составляли большинство населения. Но было абсолютно ясно, что оставаться в Самарканде нам нельзя. Началось массовое переселение русских.
Приехали с одним чемоданом
19 июля 1994 года мы с дочерью приехали в Отрадный. Муж выбрался к нам только в конце сентября — не отпускали с работы. Приехали мы с одним чемоданом — никаких вещей с собой привезти не смогли. Да и некуда было — мы снимали комнату в малосемейке, на большее не хватало денег.Мы с дочкой очень тяжело пережили этот переезд. Я ночами рыдала в подушку, для неё всё произошедшее было катастрофой, она не понимала, зачем мы это сделали, просила вернуться домой. И мне хотелось этого не меньше. Но я взрослый человек, осознавала, что деваться некуда. Ещё трудней дочери стало в сентябре, когда она пришла в первый класс. Дети вряд ли понимали, что говорили, называя её беженкой, нищенкой, они просто повторяли то, что слышали дома. Но это не меняло дела. Ей было и горько, и больно. Она комплексовала ужасно, становилась всё жёстче. Если бы мы смогли тогда остаться в Самарканде, она бы другой выросла. А тут — 90-е годы: неустроенность, нет денег, невозможность дать ребёнку столько любви и внимания, сколько хотелось бы, потому что надо было как-то выживать, зарабатывать деньги. Такой была участь большинства детей, выросших в 90-е.
Уезжая из Самарканда, дом продать мы не смогли, в нём жила свекровь, чтобы не оставлять его без присмотра. Когда бывало совсем трудно, они с мамой продавали что-то из наших вещей, чтобы хоть как-то свести концы с концами. В 2003-м году свекровь к нам переехала.Наш дом она кое-как продала за 2000 долларов. В Отрадном на эти деньги даже сарай нельзя было купить. А в 2005-м, после смерти моего отчима, который отказывался переезжать в Россию, мы забрали к себе и маму. Она и сейчас живёт с нами, ей уже 91 год.
«Это уже история»
3 августа, вскоре после переезда, я устроилась социальным работником. Предлагали место специалиста в Центре занятости населения, но мне нужно было провожать в школу дочь и забирать её оттуда — она же совсем не знала Отрадного. График работы в Центре социального обслуживания позволял это.
Через четыре года предложили участвовать в конкурсе «Лучший соцработник». Я очень не люблю этого, но пришлось. Как победитель городского этапа, участвовала в зональном, где были соцработники из Кинеля, Похвистневского, Кинель-Черкасского и других районов. Мы демонстрировали не только профессиональные знания и умения, но и творческие способности, и кулинарное мастерство. Он проходил в Отрадном, поэтому на сцене нашего ДК «Юность» я исполняла вальс с профессиональным танцором, взяв у него перед этим несколько уроков. Выиграв зональный конкурс, участвовала в областном, который проводился в Самарской филармонии. Заняла четвёртое место, хотя по количеству баллов проходила на второе. Объяснили потом, что жюри засудило. Теперь это уже не имеет значения. Это уже история.
«Мои дорогие девочки»
Вскоре после конкурса меня назначили специалистом ЦСО. Я курировала работу строительных бригад, которые делали ремонт жилья наших подопечных, кассу взаимопомощи и двух сотрудников Красного Креста. Они ухаживали за шестнадцатью нашими подопечными, у которых были тяжёлые заболевания. По сути, они оказывали услуги сиделки.
С конца 1999 года по 2015-й я работала заведующей отделением социального обслуживания. Очень добрые воспоминания остались у меня об этом времени. Отделение было самым большим в нашем Центре: 22 соцработника, 210 подопечных. Какие замечательные девочки у нас работали! Наше отделение неизменно становилось лучшим, потому что они понимали, зачем пришли в социальное обслуживание, относились к своей работе не формально. Если видели, что человеку нужна помощь, могли предложить и оказать её так, что он понимал: да, помощь нашей службы скрашивает и продлевает ему жизнь.
У нас был костяк, на котором держалось очень многое в отделении. Никогда не возникало конфликтов, все вопросы решались безболезненно. Я так благодарна за всё это моим дорогим девочкам. А каким дружным и сплочённым был наш коллектив! Новый год и День соцработника мы всегда отмечали вместе, участвовали во всех творческих конкурсах. Все 15 лет работали почти одни и те же, очень редко кто увольнялся. Теперь-то многие уже на пенсии, но тёплые отношения сохраняются, мы общаемся, дружим. Валентина Ивановна Самаркина часто заходит в гости. Татьяна Панфилова в Самаре сейчас, но мы то и дело созваниваемся. Когда приезжает в Отрадный, обязательно бывает у меня. Сейчас из тех, кто был в нашем отделении, работают только Лена Бузулукская, Таня Маркова, Римма Хуснутдинова.
«Отрадный тоже стал родным»
В 2015-м меня назначили заместителем директора ГБУ «ЦСО». В 2017-м в системе социального обслуживания Самарской области произошла реорганизация, созданы были десять округов. Решением директора АНО «ЦСОН Восточного округа» я стала его заместителем по городскому округу Отрадный.
Вообще, у нас здесь всё хорошо сложилось: интересная работа, друзья. Дочка замуж вышла, у нас замечательный зять. Отрадный тоже стал мне родным. С друзьями самаркандскими у нас по-прежнему тесные контакты — мы созваниваемся, встречаемся. Их разбросало по всей нашей стране великой. Мы иногда вспоминаем наше «узбекское» прошлое — оно не отпускает, но живём теперь, конечно, настоящим».
