Архивы: News

 

 

В преддверии Дня пожилого человека мы поздравили наших ветеранов социальной службы и вручили  им  сладкие подарки от Профсоюза социальной защиты Самарской области. Р.Н. Абдульманова  и Л.Б. Кумирова  были  очень  благодарны за оказанное внимание и заботу.

Е.А. Евсеева, заведующая отделением №12 с. Березняки.     

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

29 сентября  на планёрку в наше отделение социального обслуживания была приглашена специалист Комплексного Центра  И.В. Зубкова. Она рассказала об истории возникновении Международного дня глухих, о проблемах людей с нарушением слуха. Среди наших подопечных  очень  много слабослышащих и глухих людей. И.В. Зубкова  предоставила  нужную для социальных работников информацию о порядке оформления, постановки на учет в ФСС и получении слуховых аппаратов  нашими  клиентами. Информация оказалась очень полезной для соцработников, они смогут применить её на практике.

Г.В. Лиц, заведующая отделением №2 Кинель-Черкасского района.

17 сентября наши социальные работники участвовали в семинаре, темой которого было медицинское страхование: что такое полисы  ОМС и ДМС, в чем их отличия, преимущества и недостатки.

Большое внимание уделили полису обязательного медицинского страхования. При помощи слайдовой презентации специалист, проводивший семинар, подробно рассказала  о полисе ОМС, о том, как он действует, какие права предоставляет гражданам, предоставила  перечень бесплатных услуг, которые можно получить, к каким специалистам может осуществляться запись, сколько составит максимальное время ожидание записи на прием к узким специалистам,  в какие сроки должна быть оказана срочная и неотложная помощь гражданину, а также о многом другом.
Социальным работникам было очень интересно и полезно получить эту информацию, ведь им  ежедневно приходится обращаться в поликлинику, записывать  своих подопечных на прием к специалистам, достаточно часто вызывать  им скорую помощь. И бывает такое, что наши клиенты месяцами ждут очереди, чтобы попасть к врачу, хотя по закону об обязательном медицинском страховании  на все есть определенный срок. Ограничено и время ожидания приезда скорой помощи на дом. Многие лекарственные препараты, анализы, УЗИ, МРТ, КТ, рентген и т.д., а также некоторые услуги стоматолога, входят в программу бесплатных услуг по полису ОМС.  А ведь пожилые люди, у которых небольшая пенсия, стараются на всем экономить, отказывают себе в лекарствах, медицинском обследовании, даже не догадываясь о том, что те или иные услуги специалиста или препараты могут быть для них  бесплатными.

Е.С. Кривчун,  

заведующая отделением №3 г.о Отрадный

Ситуация с распространением  коронавирусной  инфекции  пока остаётся напряжённой, поэтому в нашем отделении был проведён повторный инструктаж по профилактике COVID, ведь  социальное обслуживание  людей на  дому предполагает общение с ними.

Социальным работникам ещё раз напомнили о мерах безопасности во время пандемии коронавируса, о том, как действовать, если кто-то всё же заболел.

Все наши сотрудники обеспечены средствами защиты: масками, перчатками, антисептиками, которыми они в обязательном порядке пользуются, посещая своих  подопечных, ведь большинство из них – пожилые люди, а значит находятся в группе риска.  

 

Н.А. Барабаш, заведующая отделением №11 Кинель-Черкасского района.   

Именно социальные работники  чаще всего приходят на помощь человеку, оказавшемуся в критической ситуации, поэтому они знают о жизни и людях гораздо больше тех, кто далёк от социального обслуживания.

О своих рабочих буднях сегодня рассказывают Елена Прокопьева и Рая Али кызы Мамедова, заведующие отделениями соцобслуживания с. Тимашево, проработавшие в этой системе не один десяток  лет.

«Наша повседневная работа – это постоянные хлопоты: помогаем, ухаживаем, заботимся. Сталкиваемся с самыми разными проявлениями человеческой сущности – с добротой и великодушием, жадностью и равнодушием; с мудростью и рассудительностью, легкомыслием и бесшабашностью. Бывали и такие ситуации, когда человека приходилось в буквальном смысле слова спасать от гибели, — вспоминает Елена Петровна. —  Не помоги мы ему, он умер бы от голода и холода. Вот одна из них. В подъезде жил мужчина – страшный, шуба на грязное, голое тело надета. Я тогда ещё соцработником была. Звонит заведующая: «Девчонки, надо помочь. А кто, кроме нас?» Я с ним по больницам ходила, по инстанциям. Подлечили, оформили документы, определили в пансионат. Он благодарил, конечно. А поначалу всё удивлялся, поверить не мог, что о нём кто-то заботится. Оказался нормальным и неглупым человеком. Признавался, что и сам не понял, как опустился на дно: развод, одиночество, собутыльники, какие-то документы подписаны в пьяном угаре, и вот ты уже бомж. Нам нередко приходится сталкиваться с маргиналами, и чаще всего бывает так: под грязной, вонючей коркой – обычный человек. Счистишь эту корку – и человек возвращается к жизни. Вот ещё один такой пример. Позвонили к нам в отделение, сказали, что в заброшенном доме поселился бомж, попросили помочь. Так часто бывает: люди уверены, что соцработники – это те, кто обязательно спасёт, позаботится, найдёт выход из любого тупика. Пошли мы к этому бомжу. Он тощий, грязный, завшивевший. Отмыли, сделали дезинсекцию. Бросили клич по селу, принесли кто, что смог – одежду, обувь, предметы быта. Мы ему еду носили регулярно. Когда оклемался хорошенько, определили его в кротовское отделение сестринского ухода, а оттуда его перевели в Тольяттинский пансионат».

«В своей работе мы часто сталкиваемся с родственниками наших подопечных, — продолжает разговор Рая Али кызы Мамедова. —  Был такой случай. У нашего соцработника на обслуживании состояли пожилые супруги, оба слепые. Бабушка с трудом, но передвигалась, а дедушка совсем не ходил. Вот как-то вечером пошла она закрывать калитку после ухода соцработника, упала во дворе и умерла. Дед почувствовал неладное, попытался выйти. Ноги свесил с кровати, а дальше двинуться не смог. Так и провисел до утра полуголый. Утром соцработник перелезла через забор – калитка закрыта, на звонки никто не отвечает, позвала родственников, вызвала милицию. Спустя какое-то время вошла в дом и увидела такую картину: дед, неловко свесив ноги, — на кровати, а родственники в шкафах роются. Положить его или хотя бы накрыть, им и в голову не пришло. Это сделала соцработник, утешая и успокаивая бедного старика.

Конечно, мы не берёмся судить, кто прав, кто виноват, какие там обиды давние, конфликты между родными людьми происходили, о которых они так и не смогли забыть, но  перед лицом смерти нужно оставаться человеком. Работа учит нас философски относиться к происходящему. Нужна помощь – мы помогаем. Грустно, что порой мы оказываемся единственными помощниками. Но бывает и так, что сначала благодарят за помощь, а потом заявление в прокуратуру пишут. Жил у нас в Тимашево одинокий мужчина с небольшими психическими нарушениями. Как-то приехала к нему в гости мама, которая в пансионате жила. Недолго погостила. Вскоре они поругались, и сын выгнал свою мать на улицу. Несколько суток эта старушка прожила на вокзале в Отрадном, где её и обнаружили какие-то давние знакомые. Как вы думаете, куда они привезли её? Ну конечно, к нам, в отделение соцобслуживания. Мы старушку обогрели, обули-одели, определили в кротовское отделение сестринского ухода. Она меня так благодарила! Обнимала, плакала, говорила, что век не забудет доброты. Не забыла. Через какое-то время приехала к нам в отделение,  я как раз в отпуске была. Она спросила мои данные, сказала, что хочет благодарность мне в газету написать. А написала заявление в прокуратуру. У неё пропали документы на квартиру, и она подозревала меня в причастности к этому. А я даже не знала о существовании этой квартиры. Когда пришёл участковый и стал задавать мне вопросы, я не сразу и поняла, о чём речь. Не могла поверить, что это всё всерьёз, пока участковый не сказал мне: «Я вас допрашиваю». Конечно, вскоре разобрались. Точнее – нашлись те документы. Старушка спрятала их куда-то и забыла.

Это, конечно, исключительный случай. Никто не собирался после этого делать переоценку ценностей, переставать с той же готовностью заботиться и помогать. Тем более что благодарят социальных работников чаще всего искренне и долгие годы. Для многих соцработников подопечные становятся близкими людьми. Если подопечный – одинокий или  родственники живут очень далеко, после  его смерти соцработники ухаживают за  могилкой.

Была у нас в Тимашево бабушка, все её тряпичницей звали. Всё что-то копила, собирала. Потом заболела сильно, ей отняли ногу. Она попросила взять её на соцобслуживание, убраться в доме. Пришли мы к ней и поняли, что здесь вилы нужны, а не тряпка и веник. На полу слоями лежали паласы, линолеум, коврики какие-то, кухня была так завалена всяким хламом, что соцработнику приходилось готовить дома и приносить эту еду бабушке. Родственников у неё не было, а она со временем стала нуждаться в постоянном уходе. Определили мы её в кабановский пансионат. Она нам в отделение письма присылала, благодарила, рассказывала, как хорошо ей там живётся.

В этом ведь и заключается наша работа: сделать чью-то жизнь легче и лучше. Поэтому так ждут люди прихода соцработника, так радуются ему, так благодарны за доброту и заботу».  

 В помощь социальным работникам, на обслуживании которых состоят маломобильные подопечные, АНО «ЦСОН Восточного округа» закупила в декабре прошлого года 33 единицы технических средств реабилитации. Спрос на них был большим, поэтому в августе  приобретено ещё 40 единиц ТСР, в том числе и самые востребованные – ходунки, кресло-туалеты, трости и костыли.

В каждом отделении соцобслуживания ведутся журнал очерёдности на получение ТСР во временное пользование, журнал учёта договоров проката ТСР, журнал учёта выданных ТСР. По мере необходимости ТСР перераспределяются между отделениями.

Стоимость и условия проката оговорены в соответствующем Положении. Они настолько демократичны, что подопечные с удовольствием оформляют прокат ТСР. Это оказывается для них более выгодным, чем приобретать техническое средство реабилитации  в собственность. Но главное – оно во многом облегчает им жизнь.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В Кинель-Черкасском районе проходит акция «Из добрых рук», организованная АНО «ЦСОН Восточного округа». Социальные работники отделения №13 с огромным удовольствием приняли в ней участие —  поделились со своими подопечными овощами и фруктами со своих огородов, подарив вместе с ними частичку тепла и заботы. Кому-то помогли собрать урожай и сделать заготовки на зиму, с кем-то поделились богатым урожаем помидор, сливы, кабачков.

 Мы каждый раз убеждаемся, что, когда отдаёшь частичку любви, заботишься о других и делаешь это с душой, чувствуешь себя счастливым человеком. Мы будем и в дальнейшем поддерживать такую замечательную акцию.

С.С. Кунашева, заведующая отделением.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Автономная некоммерческая организация «Центр социального обслуживания населения Восточного округа» продолжает работу по подготовке материалов книги, которая будет издана в год 75-летия Великой Победы. Героями книги станут подопечные Центра – ветераны Великой Отечественной войны, труженики тыла. Сегодня своими воспоминаниями делится Мария Пахомовна Гариева.

Марии Пахомовне Гариевой 97 лет. Это по паспорту. А сколько на самом деле, она не знает. «Бывало,  спрошу у мамы, когда я родилась, а она мне: «Когда просо жали». А просо ведь каждый год жнут. Так что, когда паспорт получала, может, на год-другой и ошиблась, — рассказывает Мария Пахомовна. – Да это не только в нашей семье так было. Никто тогда на такие «мелочи» не обращал внимания. Мы жили в маленьком посёлке Стрешин, что в Жлобинском районе Гомельской области. Это было начало 30-х годов, много ещё было неграмотных. Вокруг – леса и болота. Жили по старинке. Много работали. До поры, до времени у нашей семьи крепкое хозяйство было. За это нас раскулачили, отца в тюрьму посадили – он что-то там не отдал колхозу.  Так что, когда немцы пришли, из мужчин у нас в семье только дедушка был».

Оккупация

«Немцы пришли  вскоре как началась война, — вспоминает Мария Пахомовна. — Въехали на мотоциклах в Стрешин не спеша, по-хозяйски. Они же собирались насовсем в наших краях остаться. Нас, белорусов, украинцев и русских хотели поубивать столько, чтобы остались только те, кто работать на них будет. Евреев и цыган хотели всех поубивать. Это мы  поняли, когда  наших стрешинских евреев согнали к силосной яме и расстреляли из пулемёта. Они попадали в ту яму, их землёй кое-как присыпали. Так эта земля ещё одиннадцать дней шевелилась. Человек двести их было, а то и больше. Остальных в Жлобин отвезли, в лагерь – гетто он назывался. В него и жлобинских евреев сгоняли. Их там очень много было. В Жлобине ведь до войны целые улицы еврейскими были, они артельно жили. Помню, мне лет 10-12 было, поехали мы с родителями в Жлобин сапожки мне заказать. Такая  радость была! Больше всего запомнила огромных коней-тяжеловозов. Они по булыжной мостовой идут, а  у них искры из-под копыт летят. Евреи-извозчики  шутками-прибаутками сыплют, люди смеются, что-то говорят им, руками машут. Я прямо как в сказке была. И сапожки те помню – удобные, ладненькие. Сапожниками и портными тоже евреи были. Хорошие люди, добрые, работящие. Среди них грамотные были, лечили, учили нас. Очень мы горевали, когда их в войну убивать всех стали. Ох и настрадались они, бедные. За что их так? Разве виноваты они были в чём? Тех, кто был в этом гетто, весной 42-го  расстреляли. Как вспомню всё это, сердце болит.

Жить было всё страшней

 Нам тоже в войну доставалось. Немцы в Жлобине сделали комендатуру и оттуда рассылали по деревням своих солдат и тех, кто к ним в полицаи пошёл служить. Они отбирали у нас продукты, скотину и всё, что им захочется. А потом на фронт это слали, в свою фашистскую армию. Ну, жить впроголодь это не страшно. Главное – жить. Если повезёт. Немцы ведь убивали нас то и дело. Кто не так посмотрел, не так сказал, плохо работал, расстреливали сразу же. А уж если заподозрят, что с партизанами связан, убьют всю семью, хату сожгут. Горели наши хаты и от трассирующих пуль – крыши-то соломенные были, и от бомбёжек. В одну из бомбёжек меня осколком в ногу ранило. Хорошо, кость не задело. Мама разорвала рубаху, смочила её мочой и завязала рану. Ничего, зажило. На это уж и внимания не обращали. Вот у соседки нашей горе случилось – горше не бывает. Когда бомбёжка началась, она детям крикнула: «Ховайтесь!» Они побежали, а она что-то в хате замешкалась. И следующим взрывом её детей убило. Клочки одежды собирала, чтобы похоронить. И сразу как старушка стала.

Жить   было всё страшней. Ночью мы тайком в лес пробрались, там и жили. Как-то мама побежала в деревню – из дома что-то прихватить. Видит, немцы около одного сарая бегают. Она приостановилась, спряталась. Немцы сарай подожгли, а в нём – женщины с детьми. Приди она в деревню чуть раньше, тоже в том сарае оказалась бы. Немцы стояли, пока огонь полыхал. Крики, плач, стоны – а им хоть бы что. Из железа они были сделаны, эти фашисты. Им, наверное, перед войной сердца вынимали и вместо них моторы вставляли.

Каждая минута могла быть последней

Две зимы в лесу перезимовали – решили в деревню перебраться. Тут уж Красная армия совсем близко подошла. Ну, думаем,  скоро прогонит фашистов. Пришли в деревню, а нас – маму и меня с сестрой – выволокли из дома и вместе с другими женщинами и детьми погнали в Жлобин. Там погрузили в товарные вагоны и повезли в Германию. Немцы отступали, вот и торопились батраков себе вывезти побольше. Есть не давали. Кто-то успел схватить дома кусочек, тем и питались. Несколько раз под бомбёжки попадали. Привезли нас в Штендаль, выгрузили и пешком погнали в лагерь. За дорогу многие ослабели, особенно ребятишки. Идти трудно им было. Матери брали их на руки. Если падали, обессилев, — расстреливали. Немцам нужна была крепкая рабочая сила. В лагере было ещё  страшней. Кормили один раз в день. Народу много – похлёбки мало. Первым в очереди достанется, а потом её водой разбавляли. От этой воды понос кровавый мучил. Совсем ослабевших каждое утро выводили на расстрел. Смерть ходила за нами по пятам. Каждая минута могла быть последней. Слабая надежда выжить появилась у нас, когда в лагерь пришёл первый помещик и забрал себе несколько работников. Мы готовы были как угодно тяжело работать, только бы вырваться из  лагерного барака. В нём была смерть.

Через несколько дней нас опять построили – приехал очередной помещик. Звали его Бауэр. Показал пальцем на меня, сестру и маму. Мы, Мироевские, из крепкого рода. Отец у нас красавец был, сильный, здоровый. И мама ему под стать. Это и помогло выдержать все мучения. Выглядели мы ещё более-менее крепкими.

Привёз нас этот Бауэр в своё поместье. Нам повезло – не били, не издевались. Даже не верилось, что немцы могут быть такими. Еды нам давали столько, чтобы поддерживать силы, чтобы мы могли работать. Есть хотелось постоянно. Спасались мы падалицами груш, яблок да слив, что росли по обочинам. С деревьев рвать строго запрещалось, за это сурово наказывали.

Жизнь после войны

Весной 45-го  в  Штендаль  вошла советская армия. К Бауэру приехал офицер за продуктами  для красноармейцев. Героический такой. Звали его Рашидом Гареевым. Танкистом воевал. Тяжело ранен был. После госпиталя его в  снабженцы перевели. Увидел он нас, говорит: «Всё, хватит на немцев батрачить». Забрал к себе в часть. Маму с сестрой устроил в офицерскую столовую, меня – в  солдатскую. И стал Рашид под разными предлогами в нашу столовую всё чаще заглядывать, разговаривать со мной  задушевно. Всё говорил, что в синие мои глаза никак наглядеться не может. Он был такой большой, сильный, надёжный. Он был освободителем, защитником. С ним было спокойно. А я так соскучилась об этом. Стала замечать, что всё сильней жду, когда же он придёт. В жёны меня позвал – согласилась.

В сентябре 45-го  Рашид  демобилизовался. Меня пугали, что в СССР за работу в Германии накажут, могут даже посадить. Вот я и уезжала в страхе, таясь. Никаких документов не взяла. Пока ехали до Казани, двери вагонов не открывали, на станциях не выходили – диверсантов боялись. Мама с сестрой уехали из Германии в 46-м,  взяли бумаги, что они насильно были угнаны. Они потом пенсии военные получали, а я нет. С документами у меня как-то не ладилось – даже в паспорте фамилию с ошибкой написали: муж – Гареев, а я – Гариева.

Обосновались мы с Рашидом в Оренбургской области. Работали  на сепараторных пунктах, которые открывали в разных колхозах. Набатрачились – аж вспоминать страшно. У меня 39 лет трудового стажа. А вообще, я всю жизнь только и делала что работала, работала, работала. Шестеро детей у нас родились. Троих уже взрослыми схоронила, один сын  25 лет парализованный лежит. Муж умер. Сколько горя в жизни хлебнула, — ни одной мерой не измерить.

В Кротовке мы – с 72-го года. Последние лет десять здоровье стало подводить. Встала на социальное обслуживание. Много лет меня Таня Ермакова обслуживала, последнее время – Таня Ненашева. Очень добрые и заботливые девчонки. С нами, старыми людьми, трудно бывает, а они и подход найдут, и поддержат, и утешат. Не представляю, что бы я без соцработников делала».